Как ведут себя герои до появления чацкого. Характеристика героя Чацкий, Горе от ума, Грибоедов
При написании произведения перед автором встает вопрос о том, как донести до читателя свое понимание характера героя, как наиболее точно его изобразить. Прежде всего, на читательское отношение к персонажу (речевой недочет: лучше было бы написать - отношение читателя) влияют его поступки, его слова. Писатель также может показать внутренний мир героя, его мысли и чувства, самоанализ. Для драмы же отличительной особенностью изображения действующего лица становится его характеристика другими персонажами.
Примером может стать Чацкий в комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума». Как же его характеризуют действующие лица пьесы?
Как же фамусовская Москва относится к герою? (Немотивированный повтор вопроса.) Прежде всего сам Фамусов, дом которого и посетил Чацкий. «Франт-приятель», «отъявлен мотом, сорванцом» - вот каким видит Фамусов своего гостя. Чего же хорошего может хозяин ожидать?! И потому он с опасениями (грамматическая ошибка: в подобном выражении следует употреблять не множественное число, а единственное - с опасением) относится к Чацкому. «Сказал бы я, во-первых: не блажи…»? - вот что советует Фамусов молодому человеку. Хозяин дома, умудренный опытом, считает необходимой для своего бывшего воспитанника службу. Гость кажется Фамусову слишком неопытным, а потому, может быть, вспоминая прошедшее, он пытается помочь ему, научить «уму-разуму».
Гости Фамусова в отношении к молодому человеку близки самому хозяину дома. Например, например, ту же «блажь», которую надо искоренять, видит в Чацком и Хлестова: «Я за уши его дирала, только мало». Но, кроме свояченицы Фамусова, считает нужным поучать главного героя и Молчалин. Он советует: «…К Татьяне Юрьевне хоть раз бы съездить Вам». А все потому, что Чацкий представляется Молчалину неопытным, неспособным устроиться здесь, в Москве. Таким образом, фамусовское общество видит Чацкого человеком, не понимающим жизнь (неудачный оборот; лучше написать «не умеющим жить» или «не понимающим, как надо жить»), а потому первым их чувством становится желание «научить» героя, сделать его таким, как все. Но молодой человек не «исправляется», а резкие и новые для этого общества речи не прекращаются. И у фамусовской Москвы остаются теперь только недоброжелательность и опасение. Уже в начале пьесы Фамусов пугается: «Ах! Боже мой! Он карбонари!» А потому вполне понятно, почему все так хватаются за мысль о сумасшествии героя: ведь этим можно объяснить все слова и поступки Чацкого. И в глазах этого общества их знакомый становится прежде всего человеком больным, не отвечающим за свои поступки.
И еще одно чувство, которое вызывает герой у гостей Фамусова, - это даже некоторая жалость. Например, Хлестова говорит о Чацком: «По-христиански, так он жалости достоин…» Но даже собравшись пожалеть молодого человека, они прежде всего обращают внимание на его состояние (не совсем точно - лучше было бы сказать «почти сразу обращают внимание на его состояние» или «почти сразу переходят к разговору о его состоянии»), совершенно забывая начало своего разговора. Тем не менее чувство боязни (проще сказать - боязнь), желание отгородить (речевая ошибка: правильно - оградить) себя от опасного, с точки зрения московского общества, человека побеждает. А поэтому княгиня (какая?) заявляет о Чацком (глагол «заявлять» не требует управляемого слова, поэтому если писать «о Чацком», то лучше употребить глагол «говорит»): «C ним говорить опасно, давно бы запереть пора…» Это был (зачем прошедшее время?) приговор человеку с новыми идеями, вынесенный фамусовской Москвой. Один лишь Репетилов отрицает безумие героя (точнее - главного героя), отзываясь о нем: «Он не глуп…» Но его тотчас перебивают, пытаясь убедить в обратном.
Недоброжелательно относится к Чацкому и София. И, вероятнее всего, это чувство было вызвано еще его отъездом: «Ах! Если любит кто кого, зачем ума искать и ездить так далеко?» И отношение Софьи ко всем воспоминаниям (каким?) за время путешествия героя изменилось. Теперь героиня говорит о Чацком: «Болтает, шутит, мне забавно, делить со всяким можно смех». София характеризует молодого человека прежде всего как готового всех осмеять. Таким образом, в ее глазах Чацкий предстает человеком резким, высмеивающим всех (повтор!), но совершенно не анализируя (грамматическая ошибка - употребление в качестве однородных членов причастного и деепричастного оборотов; правильно - анализирующим) свои действия. К тому же молодой человек вызывает резкое неприятие Софии, когда начинает критиковать Молчалина. «Не человек, змея!» - говорит она о нем.
Единственная, кто с одобрением относится к Чацкому, - это горничная Лиза. Только она видит и положительное в нем: он так «чувствителен, и весел, и остер». Но даже она понимает его несоответствие этому (грамматическая ошибка: нет слова, которое заменяло бы местоимение «это», следовало бы написать - окружающему) обществу: «И Чацкий, как бельмо в глазу…»
Действительно, герой всем мешает. Главное качество, которое отмечают в Чацком другие персонажи, - это его способность постоянно спорить, зло отзываться о других (неточность либо фактическая, либо речевая: Чацкий отзывается не зло, а критически). И в глазах фамусовского общества главный герой - это именно сумасшедший, так как его ум здесь, в Москве, не нужен, непонятен. Обществу со старыми взглядами и порядками трудно понять человека с совершенно новыми идеями.
Чацкий был не последним литературным героем с новыми взглядами, который вызывал в окружающем обществе негативное отношение. Грибоедов первым изображает такого героя, но его примеру последует целая плеяда писателей, включая И. С. Тургенева, Н. Г. Чернышевского, А. П. Чехова…
---
Автор сочинения в целом раскрыл тему. Возможно, следовало бы немного подробнее написать об отношении к Чацкому второстепенных действующих лиц. Речевые ошибки и содержательные недочеты немногочисленны, однако они, а также не всегда достаточная подробность изложения не позволяют поставить «отлично». Следовательно, наиболее вероятная оценка за подобное сочинение - «хорошо» .
), принадлежит к лучшей части тогдашнего русского молодого поколения. Многие литературные критики утверждали, что Чацкий – резонер. Это совершенно неверно! Резонером можно назвать его только постольку, поскольку автор его устами выражает свои мысли и переживания; но Чацкий – лицо живое, реальное; у него, как и у всякого человека, есть свои качества и недостатки. (См. также Образ Чацкого .)
Мы знаем, что Чацкий в молодости часто бывал в доме Фамусова , вместе с Софьей учился у учителей-иностранцев. Но такое образование не могло удовлетворить его, и он уехал за границу странствовать. Путешествие его длилось 3 года, и вот мы видим Чацкого снова на родине, в Москве, где протекало его детство. Как всякому человеку, вернувшемуся домой после долгой отлучки, ему здесь все мило, все возбуждает приятные воспоминания, связанные с детством; он с удовольствием перебирает в памяти знакомых, в которых он, по свойству своего острого ума, непременно видит смешные, карикатурные черты, но делает это вначале безо всякой злобы и желчи, а так, для смеха, для прикрасы воспоминаний: «француз, подбитый ветерком…», а «этот... чepномазенький, на ножках журавлиных...»
Горе от ума. Спектакль Малого театра, 1977
Перебирая типичные, иногда карикатурные стороны московской жизни, Чацкий горячо говорит, что когда
«...постранствуешь, воротишься домой,
И дым отечества нам сладок и приятен!»
Этим Чацкий совершенно отличается от тех молодых людей, которые, возвращаясь из-за границы в Россию, относились ко всему русскому с презрением и восхваляли только все то, что они видели в чужих странах. Именно благодаря этому внешнему сравнению родного русского с иностранным развилась в ту эпоху в очень сильной степени галломания , которая так возмущает Чацкого. У него разлука с родиной, сравнение русской жизни с европейской, вызвали только еще более сильную, более глубокую любовь к России, к русскому народу. Вот почему, попав вновь после трехлетнего отсутствия в среду московского общества, он под свежим впечатлением видит всю утрировку, все смешные стороны этой галломании.
Но горячий от природы Чацкий уже не смеется, он глубоко возмущается при виде того, как «французик из Бордо» царствует среди московского общества только потому, что он – иностранец; возмущается тем, что все русское, национальное вызывает насмешку в обществе:
«Как европейское поставить в параллель
С национальным – странно что-то!» –
говорит кто-то, возбуждая общий смех одобрения. Доходя в свою очередь до преувеличения, Чацкий в противовес общему мнению говорит с негодованием:
«Хоть у китайцев бы нам несколько занять
Премудрого у них незнанья иноземцев».
………………………
«Воскреснем ли когда от чужевластья мод,
Чтоб умный, добрый наш народ
Хотя по языку нас не считал за немцев?» –
подразумевая под «немцами» иностранцев и намекая на то, что в обществе в ту эпоху все говорили между собой на иностранных языках; Чацкий страдает, понимая, какая бездна отделяет миллионы русского народа от правящего класса дворян.
С ранних лет детям давалось иностранное воспитание, которое понемногу отдаляло светскую молодежь от всего родного, национального. Чацкий вскользь иронизирует над этими «полками» иностранных учителей, «числом поболее, ценою подешевле», которым доверялось воспитание дворянской молодежи. Отсюда – незнание своего народа, отсюда непонимание тяжелого положения, в котором находился русской народ, благодаря крепостному праву . Устами Чацкого Грибоедов высказывает мысли и чувства лучшей части тогдашнего дворянства, возмущавшегося несправедливостями, которые влекло за собой крепостное право, боровшегося с произволом заядлых крепостников. Чацкий (монолог «А судьи кто?..») яркими красками изображает картины такого произвола, вспоминая одного барина, «Нестора негодяев знатных», обменявшего нескольких из своих верных слуг на трех борзых собак; другого, – любителя театра, – который
«На крепостной балет согнал на многих фурах
От матерей, отцов отторженных детей»; –
он заставил «всю Москву дивиться их красе». Но потом, для того, чтобы расплатиться с кредиторами, распродал поодиночке этих детей, изображавших на сцене «амуров и зефиров», разлучив их навсегда с родителями...
Чацкий не может спокойно об этом говорить, душа его возмущается, сердце болит за русский народ, за Россию, которую он горячо любит, которой он хотел бы послужить. Но как служить?
«Служить бы рад – прислуживаться тошно», –
говорит он, намекая на то, что среди множества государственных чиновников он видит лишь Молчалиных или таких вельмож, как дядя Фамусова Максим Петрович.
Сюда, я больше не ездок.
Бегу, не оглянусь, пойду искать по свету,
Где оскорбленному есть чувству уголок!
Карету мне, карету!»
В этом бурном порыве отчаяния видна вся пылкая, неуравновешенная, благородная душа Чацкого.
/А.А. Григорьев. По поводу нового издания старой вещи. "Горе от ума". СПб. 1862/
Вот я перехожу теперь ко второму своему положению, — к тому, что Чацкий до сих пор единственное героическое лицо нашей литературы. <...>
Чацкий прежде всего — честная и деятельная натура, притом еще натура борца, то есть натура в высшей степени страстная.
Говорят обыкновенно, что светский человек в светском обществе, во-первых, не позволит себе говорить того, что говорит Чацкий, а во-вторых, не станет сражаться с ветряными мельницами, проповедовать Фамусовым, Молчаливым и иным. <...>
В Чацком только правдивая натура, которая никакой лжи не спустит, — вот и все; и позволит он себе все, что позволит себе его правдивая натура. А что правдивые натуры есть и были в жизни, вот вам налицо доказательства: старик Гринев 1 , старик Багров 2 , старик Дубровский 3 . Такую же натуру наследовал, должно быть, если не от отца, то от деда или прадеда, Александр Андреевич Чацкий.
Другой вопрос — стал ли бы Чацкий говорить с людьми, которых он презирает.
А вы забываете при этом вопросе, что Фамусов, на которого изливает он "всю желчь и всю досаду", для него не просто такое-то или такое-то лицо, а живое воспоминание детства, когда его возили "на поклон" к господину, который
Согнал на многих фурах От матерей, отцов отторженных детей. <...>
<...> Чацкий менее, чем вы сами, верит в пользу своей проповеди, но в нем желчь накипела, в нем чувство правды оскорблено. А он еще, кроме того, влюблен...
Знаете ли вы, как любят такие люди?
Не этою и не достойною мужчины любовью, которая поглощает все существование в мысль о любимом предмете и приносит в жертву этой мысли все, даже идею нравственного совершенствования: Чацкий любит страстно, безумно и говорит правду Софье, что
Дышал я вами, жил, был занят непрерывно...
Но это значит только, что мысль о ней сливалась для него с каждым благородным помыслом или делом чести и добра. Правду же говорит он, спрашивая ее о Молчалине:
Но есть ли в нем та страсть, то чувство, пылкость та, Чтоб, кроме вас, ему мир целый Казался прах и суета?
Но под этою правдою кроется мечта о его Софье, как способной понять, что "мир целый" есть "прах и суета" пред идеей правды и добра, или, по крайней мере, способной оценить это верование в любимом ею человеке, способной любить за это человека. Такую только идеальную Софью он и любит; другой ему не надобно: другую он отринет и с разбитым сердцем пойдет
Искать по свету, Где оскорбленному есть чувству уголок.
Посмотрите, с какой глубокой психологической верностью виден весь разговор Чацкого с Софьею в III акте. Чацкий все допытывается, чем Молчалив его выше и лучше ; он с ним даже вступает в разговор, стараясь отыскать в нем
Ум бойкий, гений зрелый, —
и все-таки не может, не в силах понять, что Софья любит Молчалина именно за свойства, противоположные свойствам его, Чацкого, за свойства мелочные и пошлые (подлых черт Молчалина она еще не видит). Только убедившись в этом, он покидает свою мечту, но покидает как муж — бесповоротно, видит уже ясно и бестрепетно правду. Тогда он говорит ей:
Вы помиритесь с ним по размышленье зрелом. Себя крушить!.. и для чего? Вы можете его Бранить, и пеленать, и посылать за делом.
А между тем есть ведь причина, по которой Чацкий горячо любил эту, по-видимому, столь ничтожную и мелочную натуру. Что это в нем такое было? Не одни же воспоминания детства, а причины более важные, по крайней мере, хоть физиологические. Притом же это факт вовсе не единственный в том странном, ироническом круговороте, который называется жизнию. Люди, подобные Чацкому, нередко любят таких мелочных и ничтожных женщин, как Софья. Даже можно сказать — по большей части любят так. Это не парадокс. Они встречаются иногда с женщинами вполне честными, вполне способными понять их, разделить их стремление, — и не удовлетворяются ими. Софьи — нечто роковое, неизбежное в их жизни, такое роковое и неизбежное, что ради этого они пренебрегают честными и сердечными женщинами...
<...>Вы, господа, считающие Чацкого Дон-Кихотом, напираете в особенности на монолог, которым кончается третье действие. Но, во-первых, сам поэт поставил здесь своего героя в комическое положение и, оставаясь верным высокой психологической задаче, показал, какой комический исход может принять энергия несвоевременная; а во-вторых, опять-таки вы, должно быть, не вдумались в то, как любят люди с задатками даже какойнибудь нравственной энергии. Все, что говорит он в этом монологе, он говорит для Софьи; все силы души он собирает, всею натурою своей хочет раскрыться, все хочет передать ей разом. <...> Тут сказывается последняя вера Чацкого в натуру Софьи...; тут для Чацкого вопрос о жизни или смерти целой половины его нравственного бытия. Что этот личный вопрос слился с общественным вопросом, — это опять-таки верно натуре героя, который является единственным типом нравственной и мужеской борьбы в той сфере жизни, которую избрал поэт. <...>
Да, Чацкий есть — повторяю опять — наш единственный герой, то есть единственно положительно борющийся в той среде, куда судьба и страсть его бросили. <...>
Чацкий, кроме общего своего героического значения, имеет еще значение историческое . Он — порождение первой четверти русского XIX столетия, прямой сын и наследник Новиковых 7 и Радищевых 8 , товарищ людей
Вечной памяти двенадцатого года,
могущественная, еще глубоко верящая в себя и потому упрямая сила, готовая погибнуть в столкновении с средою, погибнуть хоть бы из-за того, чтобы оставить по себе "страницу в истории"... Ему нет дела до того, что среда, с которой он борется, положительно не способна не только понять его, но даже и отнестись к нему серьезно.
Зато Грибоедову, как великому поэту, есть до этого дело. Недаром назвал он свою драму комедиею.
Читайте также другие статьи критиков о комедии "Горе от ума":
А.А. Григорьев. По поводу нового издания старой вещи. "Горе от ума"
- Комедия Грибоедова "Горе от ума" — представление светского быта
- Характеристика Чацкого
И.А. Гончаров
В. Белинский. "Горе от ума". Комедия в 4-х действиях, в стихах. Сочинение А.С. Грибоедова
Характеристика героя
Чацкий Александр Андреич — молодой дворянин. Представитель «века нынешнего». Прогрессивный человек, хорошо образованный, с широкими свободными взглядами; истинный патриот.
После 3-летного отсутствия Ч. вновь приезжает в Москву и сразу появляется в доме Фамусова. Он хочет видеть Софью, которую любил до отъезда и в которую влюблен до сих пор.
Но Софья очень холодно встречает Чацкого. Тот недоумевает и хочет найти причину ее холодности.
Оставаясь в доме Фамусова, герой вынужден вступить в борьбу со многими представителями «фамусовского» общества (Фамусов, Молчалин, гости на балу). Его страстные обличительные монологи направлены против порядков века «покорности и страха», когда «тот и славился, чья чаще гнулась шея».
Когда Фамусов предлагает в качестве примера достойного человека Молчалина, Ч. произносит знаменитый монолог «А судьи кто?» В нем он обличает нравственные образцы «века минувшего», погрязшие в лицемерии, моральном рабстве и т. д. Ч. рассматривает многие сферы в жизни страны: государственную службу, крепостное право, воспитание гражданина, просвещение, патриотизм. Везде герой видит процветание принципов «века минувшего». Осознавая это, Ч. испытывает нравственное страдание, испытывает «горе от ума». Но в не меньшей степени герой испытывает и «горе от любви». Ч. узнает причину холодности к нему Софьи — она влюблена в ничтожного Молчалина. Герой оскорблен тем, что Софья предпочла его этому «жалчайшему созданию». Он восклицает: «Молчалины господствуют на свете!» Очень расстроенный, Ч. попадает на бал в фамусовском доме, где собрался цвет московского общества. Все эти люди тяготят Ч. Да и они не переносят «чужака». Софья, в обиде за Молчалина, распускает слух о сумасшествии героя. Все общество с удовольствием подхватывает его, выдвигая в качестве главного обвинения Ч. свободомыслие героя. На балу Ч. произносит монолог о «французике из Бордо», в котором разоблачает рабское преклонение перед всем иностранным и презрение русских традиций. В финале комедии Ч. открывается истинное лицо Софьи. Он разочаровывается в ней так же, как и во всем остальном «фамусовском» обществе. Герою ничего не остается, как уехать из Москвы.